Немцы: Русские, пока вы сопротивляетесь, у мира есть надежда

В немецком обществе явственно обозначились пророссийские настроения

Россияне и немцы… При всей своей непохожести эти народы связывают узы удивительного духовного родства. История показывает: когда наследники Пушкина и Шиллера живут в гармонии друг с другом, в Европе царит мир и процветание, но стоит их развести по разные стороны баррикады, как Старый Свет оказывается во власти серьёзных конфликтов. Как в ближайшее время будут развиваться события?

Недавние выборы в бундестаг завершились победой Христианско-демократического союза (ХДС) Ангелы Меркель, которая останется канцлером ещё на четыре года. Это значит, что ждать резкого потепления в отношениях между Москвой и Берлином не стоит. Однако выборы показали, что в немецком обществе постепенно растут русофильские настроения, а сама Россия становится фактором не только внешней, но и внутренней политики ФРГ.

«Пора срочно мириться с русскими!»

Ни один город не передаёт дух страны более концентрированно, чем её столица. Вот и современный Берлин – это метафора Германии XXI века. Старинные соборы и экстравагантные стеклянные новостройки, важные клерки и тусовочная молодёжь, пойманная в паутины татуировок… Этот город, ранее имевший славу «прусской казармы», сегодня пытается казаться её модной постмодернистской противоположностью.

- Вы из России? Сочувствую! – с состраданием смотрит на меня Антье, симпатичная молодая женщина с длинными рыжими волосами, представляющаяся художницей и певицей.

- Это ещё почему? – интересуюсь я.

- Как почему? – красивые чёрные глаза Антье округляются от удивления. – Разве вам нравится жить в несвободной стране? Вы не боитесь сесть в тюрьму за критику режима? Вы за то, чтобы разгоняли оппозиционные митинги?..

Антье строчит вопросы со скоростью пулемёта – на её умном лице написана предельная степень заинтересованности. Нет, переубеждать я никого не собираюсь – у каждого своя правда. Моя задача – дать собеседнице альтернативную точку зрения, с которой она не знакома.

– То, что вы рассказываете, звучит логично, – Антье погружается в раздумья. – Но почему наши СМИ об этом молчат? Не понимаю…

Фешенебельный ресторан в центре Берлина. Напротив меня ведут неравный бой со спагетти менеджеры крупной IT-компании с головным офисом на юге Германии. Сорокапятилетний Ульрих в строгом галстуке и круглых очках напоминает профессора, стремящегося донести до студентов вечные истины. А рядом с ним восседает Вернер – молодой мужчина необъятных размеров с густым басом, который во время смеха переходит в сопрано.

- Я чувствую, что народ уже устаёт от Меркель, - лекторским тоном произносит Ульрих. – Но людям пока нравится её компетентность, скромность и… скучность. Да-да, лучше скука и приличный уровень жизни, чем яркое шоу на пустой желудок.

Кто бы что ни говорил, у Германии дела идут неплохо – экспорт бьёт рекорды, доходы растут, а безработица падает. Стабильность, знаете ли, ценят не только в России.

Во время лекции Вернер ёрзает на стуле и тычет пальцем в телефон, словно студент-двоечник.

- Многим нравится и нынешний внешнеполитический курс, - продолжает «господин профессор». – Наша «мамочка» умеет говорить на равных с сильными мужчинами вроде Трампа, Эрдогана, Орбана и вашего Путина. Причём Германия пытается руководствоваться ценностями – борется с изменением климата, помогает беженцам. И это добавляет нам симпатий других народов, чего нельзя сказать о России… Вот зачем вы аннексировали Крым? Ради какой большой цели?

- Чтобы в Крыму не появилась база НАТО! – отвечает за меня Вернер и сразу переходит в наступление. – Ульрих, извини, но ты читаешь слишком много газет. Да, Германия успешна, но наше процветание может похоронить следующая волна кризиса. При этом мы разбрасываемся таким важным рынком, как Россия. Тысячи предприятий уже пострадали от этих бессмысленных санкций!

- Почему же бессмысленных?

- Потому что русские сплотились вокруг своего президента, а Европа терпит убытки на радость США…

- В тебе говорит бухгалтер, - входит в полемический раж Ульрих. – Некоторые вещи будут важнее денег. Например, ценности.

- Ага, ценности! – фыркает Вернер. – США вторгаются в Ирак, убивают около миллиона человек, а мы о санкциях даже не заикаемся. А Россия присоединяет Крым без единого выстрела – и мы резко вспоминаем о морали. Неужели ты не понимаешь, что американцы пытаются сорвать сближение Европы и России? А такой альянс помог бы нам выдержать конкуренцию со стороны Китая и Индии. У русских есть ресурсы, а у нас – технологии… Пора срочно мириться!

- Но мы же не можем мириться с тем, как русские перекраивают карту Европы...

- И что ты предлагаешь? Бомбить Россию?

- Нет, это тоже не выход. Надо искать дипломатическое решение.

- Вот и я о том говорю!

Подобные дискуссии сегодня наверняка идут на всех этажах германской элиты, включая высшее руководство. Скорее всего, Ангела Меркель после долгих переговоров создаст коалицию в цветах флага Ямайки: в неё войдут ХДС (чёрный), свободные демократы (жёлтый) и «Зелёные». Но это правительство будут терзать серьёзные противоречия, в том числе по вопросу России. Так, партия экологов обожает читать правозащитные нотации всем, кто не вписывается в западные ценностные стандарты. Зато лидер свободных демократов Кристиан Линднер, как ставленник бизнеса, предлагает заморозить проблему Крыма и наладить прагматичные отношения с Москвой.

Какой из этих подходов возобладает – пока судить рано. Но ясно, что ещё накануне выборов Россия сделала упреждающий ход с учётом неизбежной победы Ангелы Меркель.

Именно в контексте внутригерманских раскладов нужно понимать инициативу Владимира Путина о вводе миротворцев на Донбасс, что может позволить избавиться от одного из раздражителей в отношениях между РФ и ЕС.

Ангела Меркель эту идею одобрила, внеся для приличия незначительные поправки, и даже допустила возможность поэтапной отмены антироссийских санкций. Оно и понятно – к такому шагу её подталкивают тенденции не только на мировой арене, но и внутри самой Германии.

«Я голосовал за Путина»

Типовая панельная застройка, напоминающая о временах ГДР и СССР. Супермаркеты с пельменями и солёными огурцами, страстные цыганские романсы, доносящиеся из книжного магазина, вывески на кириллице… Марцан был первый районом Берлина, который Красная армия освободила в апреле 1945 года. Сейчас эту часть германской столицы называют «параллельной русской реальностью» – здесь проживает более двадцати тысяч выходцев из бывшего Советского Союза.

- Господи, помилуй!– набожно крестясь, выходит из Владимирского собора настоятель отец Пётр.

Крошечная деревянная церковь с луковичным куполом каждое воскресенье заполнена прихожанами. Верующие отличаются пёстрым этническим составом – среди них есть русские немцы, евреи, украинцы, казахи и даже коренные немцы.

- Так сложилось исторически, - хорошо поставленным баритоном объясняет отец Пётр. – Русские немцы, попадая в Казахстан или Сибирь, старались сберечь свою веру – лютеранство. Но, живя в глуши, многие не имели возможности ходить в кирху. Тогда они крестили своих детей в православие, чтобы не лишать себя общения со Христом.

…За прилавком магазина мобильных телефонов беседуют по-русски два продавца. Николай – светловолосый мужчина средних лет, внешне мало отличающийся от коренного немца. Ирина – кареглазая смугловатая женщина с явной примесью восточных кровей – находится в той фазе своей жизни, когда естественная красота, достигнув апогея, вот-вот начнёт увядать.

- За кого вы голосовали? – спрашиваю я, когда наш разговор приобретает доверительный характер.

- Конечно, за Путина! – по-армейски рапортует Николай и достаёт мобильный телефон. – Вон, смотри…

На экране появляется фотография немецкого избирательного бюллетеня. Названия партий перечёркнуты, а в самом углу написано по-русски: «Владимир Владимирович Путин».

- Серьёзно? Вы испортили бюллетень?

- Нет, не испортил. Если честно, я голосовал, - Николай слегка понижает голос, - за «Альтернативу для Германии». Как и многие русские немцы.

- Да, я читал в местных газетах, что выходцы из России склонны к ксенофобии…

- Надо меньше читать советских газет, - саркастично произносит Николай. – Я живу в западном Берлине. В моём доме – ещё одна немецкая семья, а все остальные… Скажем так, выходцы из стран Ближнего Востока. Вечером они врубают свою музыку и начинают гулять целыми аулами. Потом выясняется, что у кого-то из соседей пропал мобильник, а у кого-то – мотоцикл. Полицаев вызывать бессмысленно: они не хотят нарываться на обвинения в расизме. А мне терять нечего: пусть меня хоть нацистом считают.

- И вы не дорожите своей репутацией?

- Репутация, репутация, - входит в раж Николай. – Знаешь, оба моих деда воевали в Великую Отечественную, освобождали Европу от фашизма. Хотя сам я больший немец, чем многие местные. У меня в роду все были лютеранами, и только жена – православная… Хочешь, я тебе ещё кое-что покажу?

Николай загружает на телефоне видеоролик. На экране появляется мужчина в тюбетейке. Садясь на коврик посреди улицы, он касается лбом земли и, возводя руки к небу, взывает: «Аллах! Аллах!». За его спиной женщина в платке повторяет каждое его движение.

- И где, ты думаешь, это снимали? - кипятится Николай. - В Турции? В Египте? Не угадал! Это происходило у нас в Берлине! Знаешь, я уважаю ислам. В той же России христиане и мусульмане исторически живут вместе. Но местные мусульмане не уважают нашу культуру, бьют наших детей и насилуют наших женщин…

- Понимаете, мы не против беженцев, - пытается сбить эмоциональный накал Светлана. – Только беженцев среди них – кот наплакал. В основном к нам едут молодые мужики, здоровые лбы. И ладно бы они были нищими – так ведь нет! Я здесь давно работаю и вижу, какие у них телефоны: у многих айфоны последней модели.

- Подождите, разве вы в 1990-е годы не были примерно в таком же положении, что и беженцы? – спрашиваю я.

- Вот это меня особенно возмущает, - вскипает Светлана. – Мы приезжали сюда, учили язык, стремились найти работу. Помню, по вечерам я приходила домой и плакала в подушку. А с этими якобы беженцами немцы носятся, как с писаной торбой. Мало денег? Вот вам на карманные расходы! Нечего надеть? Мы соберём для вас вещи. Нечего есть? К вам приедут волонтёры и приготовят еду. Мы же всегда чувствовали себя людьми второго сорта.

- Тогда почему вы не уедете обратно в Россию?

- Знаете, многие уезжают, - в голосе Светланы звучат ностальгические нотки. – Я сама всё чаще задумываюсь о возвращении. Когда приезжаю в Россию, я каждый раз замечаю, как сильно изменилась наша страна. Улицы чистые, люди спокойные, повсюду идёт пропаганда здорового образа жизни. Вот увидите, скоро в Россию начнут переселяться не только русские. Ко мне тут недавно приходила одна пожилая фрау, типичная немка. И знаете, что она мне сказала? «Надеюсь, Путин не слишком на нас сердится. Пусть он заберёт нас отсюда!»

Неудивительно, что с такими настроениями 21 процент жителей Марцана проголосовали за «Альтернативу для Германии» – к ужасу леволиберальных берлинцев эта партия заняла здесь второе место. В целом же по стране «альтернативщики» финишировали третьими – невероятный успех для политической силы, созданной всего четыре года назад! И отчасти своим успехом партия обязана голосам выходцев из бывшего СССР – примерно 45 процентов трёхмиллионной русскоязычной общины поддержали тех, кого местные СМИ называют «правыми популистами».

А ведь ещё недавно «поздние переселенцы» стояли горой за христианских демократов – сказывалось чувство благодарности к Гельмуту Коллю, который пригласил их на историческую родину в 1990-е годы.

Но антироссийский настрой, забвение традиционных ценностей и либеральный поворот верхушки ХДС заставил их отвернуться от партии Меркель. И теперь миллионы русских немцев всё чаще отправляются на поиски политической альтернативы.

Впрочем, по обновлению политического ландшафта, судя по итогам голосования, истосковались и коренные жители Германии, особенно жители бывшей ГДР. А в соседней Австрии правые партии и вовсе победили на воскресных выборах в местный парламент, что вызвало бурю возмущения в мэйнстримных немецких СМИ.

«Германия – это оккупированная страна...»

Знаменитому берлинскому бульвару «Под липами» (нем. Unter den Linden) местные острословы дали новое название – «Под кранами» (нем. Unter den Kränen). Некогда уютная, окаймлённая деревцами улица уже несколько месяцев считается «стройкой века» – городские власти работают над новой веткой метрополитена. Я иду от университета им. Александра Гумбольдта к Бранденбургским воротам. Напротив посольства России развевается украинский желто-синий флаг и висит транспарант: «Крым принадлежит Украине», рядом с которым вяло прогуливаются два пикетчика.

Подхожу к Бранденбургским воротам и поначалу слабо верю своим глазам и ушам. На всю площадь, заполненную толпами туристов, бодро гремит из динамиков «Катюша». А на фоне известнейшей достопримечательности стоят несколько человек, держа в руках российский триколор и флаг Донецкой народной республики (ДНР). На самодельных транспарантах выведено по-немецки: «США угрожают миру на Земле» и «Россия права».

Кто это – очередные русские немцы, полные тоски по Родине? Активисты патриотических организаций, заброшенные в «логово врага» на кремлёвские деньги?

- Только Россия по-настоящему борется с терроризмом, - на чистом немецком вещает в мегафон седовласая женщина. – Пока Америка поддерживает джихадистов, российские самолёты спасают Сирию и мир на Земле. Да здравствует Россия! Да здравствует надежда народов, борющихся за свободу!

В этот момент из толпы зевак, снимающих этот митинг на телефоны, выходит господин с усиками на крайне недовольном лице. Подойдя чуть поближе, он пытается перекричать митингующую пенсионерку:

- Вы кремлёвская пропаганда! У вас вата в голове! Я живу в России и лучше вас знаю, какая это страна-надежда…

- Только русские сегодня на стороне тех сил, которые борются за свой суверенитет, - форсирует свой голос пикетчица.

- Сколько вам платит Путин? Сколько?! – не успокаивается усач.

- Если бы Путин вёл себя как Горбачёв, то был бы давно любимцем Запада! - повернувшись к своему оппоненту, кричит в мегафон немка.

В этот момент меня трогает за плечо один из пикетчиков – молодой человек в чёрной куртке и с чёрным рюкзаком, к которому прикреплена георгиевская ленточка.

- Простите, вы не из России? – спрашивает он. – Можете объяснить тому усатому мужчине, чтобы он не оскорблял пожилую женщину? Я хорошо знаю Бригиту Квек – она человек искренний, настоящая коммунистка. Не так давно она издала книгу о том, как американцы спровоцировали на Украине Майдан, чтобы не допустить сближения России и Европы. Так что вы думаете? Книга имела такой успех, что её раз шесть переиздавали.

Сам Конрад (так зовут парня) регулярно участвует в подобных митингах, видя в российско-германском альянсе единственный шанс для его Родины «избавиться от американской оккупации» и обрести реальный суверенитет.

- В 1945 году Россия освободила нас от фашизма, за что мы ей очень благодарны, - говорит он. – Но войска союзников остались на нашей земле. Более двадцати лет назад вы вывели свою армию, но американские военные базы так и остались в нашей стране.

Германия – это оккупированная страна, она управляется из Вашингтона и Брюсселя и делает всё, что прикажут американцы. Они держат у себя немецкий золотой запас, контролируют все ведущие СМИ, навязывают канцлерам свои условия и не дают нам проводить независимую политику. Вот сейчас они хотят поджечь Европу и стравить Германию с Россией!

В этот момент ко мне подходит ещё одна пикетчица – немолодая, но энергичная женщина со светлыми волосами и приятной, открытой улыбкой.

- Вы ведь журналист? - говорит она с жаром. – Пожалуйста, скажите своим читателям, что немцы не хотят новой войны с Россией. Скажете? Для меня это очень важно!

Марен – пенсионерка, член Германской коммунистической партии и частый гость на подобных митингах. В последние годы она регулярно ездит в Россию и на Донбасс, сопровождая гуманитарные грузы, собранные немецкими левыми активистами.

- В Донецке всюду видны следы обстрелов, - рассказывает она о своей поездке. – Кто бы мог подумать, что в XXI века в Европе возродится фашизм и начнут подло убивать мирных жителей! И мне стыдно, что моя страна поддерживает режим в Киеве. У нас этого не понимают, но на Донбассе сейчас решается судьба всего человечества.

- И какие там царят настроения?

- Я только от одного таксиста слышала, что на Украине было лучше. Большинство людей – за Россию. Как, впрочем, и я.

- А вы не слишком идеализируете нашу страну?

- Что вы, совсем не идеализирую, - уверяет Марен. – Во внутренней политике России мне многое не нравится. Почему олигархи по-прежнему имеют влияние? Почему пропасть между богатыми и бедными растёт? Но это внутреннее дело вашей страны, и я не хочу в него вмешиваться. Для нас, коммунистов, куда важнее то, как Россия ведёт себя на мировой арене. А она даже в своём капиталистическом состоянии не даёт империалистам окончательно прибрать к рукам всю планету. Помните: пока вы сопротивляетесь, у мира есть надежда!

Высказывания Марен – не просто частное мнение уличной демонстрантки: они отражают настроения, царящие в среде немецких коммунистов и социалистов разной степени радикальности. В первую очередь это относится к избирателям Левой партии, которая на выборах в бундестаг набрала более 9 процентов голосов. Её лидер Сара Вагенкнехт открыто ратует за роспуск НАТО и создание системы коллективной безопасности в Европе с участием Москвы.

Влиятельная пророссийская фракция имеется и среди социал-демократов. Сегодня представитель этой группы министр иностранных дел Зигмар Габриэль призывает начать снятие с России санкций и запустить «новую восточную политику». Вот только в ближайшие годы Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) едва ли будет непосредственно влиять на международный курс Берлина – набрав чуть больше 20 процентов, она показала худший результат за всю свою 150-летнюю историю. И теперь лидеры этой политической силы намерены уйти в оппозицию, чтобы вернуть доверие своего традиционного избирателя. А как это сделать? Наилучший способ – жёстко критиковать политику Ангелы Меркель, в том числе по вопросу отношений с Россией.

«Россия сберегла исконную европейскую культуру»

Берлин, Александрплатц. Телевизионная башня горделиво тянется вверх, пронзая затянутое тучами осеннее небо. У её подножия всегда царит столпотворение: немецкая, английская, турецкая, русская, польская и китайская речь сливаются в единую мелодию. Мелодию «прогрессивного», открытого миру мегаполиса. Вот шумные американские туристы делают селфи на фоне фонтана. Вот улыбающийся на все тридцать два зуба африканец крутит педали какой-то психоделической колымаги. А вот арабские подростки передают друг другу самодельную сигарету, кутаясь в облаке характерного сладковатого дыма.

- Как тебе наш Вавилон? – внезапно обрывает мои мысли Генрих, молодой светловолосый немец. – Знаешь, мне ведь раньше нравился Берлин. Когда я переехал сюда в конце 1990-х, я мог целыми днями любоваться на эту разношёрстную толпу. Общество мульти-культи казалось мне интересным. А сейчас я чувствую себя чужаком в своём городе. Наша страна катится в пропасть, и этого почти никто не замечает…

Генрих принадлежит к числу людей, о которых говорят: «Широко известен в узких кругах». Доктор философии, критик постмодерна, противник американизации Германии и сторонник сближения России и Европы, он похожа на восторженного поэта-романтика, которыми его страна славилась в позапрошлом веке. Генрих пишет статьи для альтернативных сайтов, получая за них копейки и сотни восторженных комментариев от таких же, как он, диссидентов.

- Этот город действительно похож на Вавилон, - ныряет в экзистенциальные глубины мой собеседник. - Обрати внимание на этих людей! Они красят волосы, делают пирсинг и портят лицо татуировками. А если ты посмотришь в их глаза, то увидишь в них одиночество и пустоту.

- А ты не сгущаешь краски? По-моему, Германия живёт неплохо – экономика на подъёме, экспорт растёт, безработица падает…

- Да, нам это каждый день говорят по телевизору. Но вот что поразительно: экономический успех почему-то не делает нас счастливыми. Страна погружаются в атмосферу депрессии, тревоги, страха перед будущим.

Перед нашими глазами внезапно вырастает Николаевский квартал (Nikolaiviertel). Здесь ещё можно прочувствовать атмосферу старого Берлина с узенькими улочками, аккуратными домиками и аскетичными протестантскими церквями. Мы усаживаемся в ресторане немецкой кухни. Из динамиков доносится зажигательный старинный шлягер. Любуясь полётом мысли, мой знакомый в порыве вдохновения начинает ёрзать на стуле и говорить так, словно декламирует стихи. Но когда шумная компания, сидящая за соседним столом, на минуту замолкает, он боязливо оглядывается по сторонам и переходит на шёпот.

- Генрих, кого ты боишься? – удивляюсь я. – Мы же как-никак в свободной стране.

– Наша «свобода» – это только фасад! Сегодня Германия и Запад мало чем отличаются от СССР, – шепчет он мне прямо в ухо. – Ты же знаешь о разоблачениях Сноудена, правильно? У нас проверяют электронные письма, заводят досье на диссидентов и прослушивают телефоны. Я даже мобильником стараюсь без особой нужды не пользоваться.

– А ты не делаешь из мухи слона? При всех своих минусах Европа всё-таки не похожа на СССР…

– Просто ты здесь долго не жил, – перебивает меня Генрих. – Конечно, диссидентов вроде меня в тюрьму не сажают и из страны не высылают.

С нами поступают просто: отводят маргинальную нишу и подвергают моральному террору. Если ты верующий христианин, ратуешь за традиционные ценности и позитивно относишься к России, то тебе разок-другой дадут тиснуть статейку, но карьеру сделать не дадут и будут всю жизнь клеймить «реакционером».

– То есть в этом и состоит моральный террор?

– Да. Приведу ещё один пример. Ты, наверное, слышал, что Кант нелестно отзывался о гомосексуалистах. Один профессор собрался читать студентам лекцию о его философии, но затрагивать этот аспект совсем не планировал. И что ты думаешь? На лекцию явились демонстранты, сорвали занятие, а городская пресса начала их превозносить за гражданскую активность.

– Да уж, – удивляюсь я. – Но, может, для страны с тоталитарным прошлым это естественно… впадать иногда в «демократическую» крайность?

– То, что наш народ раскаялся за нацистские преступления, помогло Германии получить второе рождение. Это не обсуждается. Но затем под маркой «преодоления прошлого» мы начали обрубать свои духовные корни, отказываться от христианства, национальных традиций. Так, мы впустили в себя этот постмодернистский яд, который разлагает нашу культуру. Помнишь, какой была Германия в XVIII и XIX веках? Гёте, Шиллер, Бетховен, Шуберт, Бах… А сейчас что? Сплошная американизированная жвачка, которую пожуют-пожуют и выплюнут.

– Но и Россия сегодня не рождает Достоевских, Толстых и Чайковских…

– Верно. Но вы ещё сможете возродиться, потому что делаете ставку на христианство, здоровый патриотизм и традиционные ценности. Поэтому именно Россия при всей самобытности сберегла исконную европейскую культуру, от которой мы в Германии отреклись. И в вашей стране нам теперь предлагают видеть врага? Но если мы хотим, чтобы Европа в XXI веке что-то значила, мы должны объединиться с Россией и вернуться к нашим духовным истокам.

Снова выйдя на улицы Берлина, мы с Генрихом вскоре оказываемся рядом с гигантской стройкой. Внезапно дорогу нам перебегает гигантская крыса, через пару минут – ещё одна, только не такая упитанная.

- Крысы первыми чувствуют беду, - печально вздыхает Генрих. – Знаешь, мне иногда кажется, что я плыву на борту «Титаника». Пары кружатся в вальсе, всё вокруг красиво и беззаботно. И только единицы замечают, что корабль несётся навстречу айсбергу. Меня многие считают сумасшедшим, но я считаю, что единственное спасение для Германии – это союз с Россией.

…Удивительно, но факт: в последние годы в немецком обществе явственно обозначились пророссийские настроения. Нет, эти настроения не стали доминирующими и народные массы не охватили. Но пророссийский «сегмент» постепенно растёт – тенденция, которую не могут не замечать ведущие немецкие политики и СМИ.

Сегодня больше всего сторонников сближения с Москвой можно встретить среди представителей бизнеса, которые видят в нашей стране надёжного делового партнёра. Много их в среде консерваторов, для которых Россия – это альтернатива «постмодернистскому декадансу» Европы. Есть пророссийские настроения и среди левых, которые надеются избавить Германию от американского ярма.

Но и миллионы немцев, которые не ассоциируют себя с какими-либо политическими лагерями, начинают смотреть на Восток со смесью любопытства и надежды.

Как знать, может быть, эти тенденции окончательно наберут силу в ближайшие четыре года? По крайней мере, в это хочется верить. Ведь история показывает: когда русские и немцы живут в согласии друг с другом, Россия и Европа получают шанс на мирное и гармоничное развитие.