Русский Север - бриллианты среди ухабов

Корреспонденты КП проехали тысячи километров по северным губерниям Руси, чтобы понять - можно ли здесь путешествовать и отдыхать так же, как в Крыму или на Северном Кавказе? Можно. Если знаешь особенности местной жизни.

Яйца на половице

Мы несколько раз проводили этот полевой эксперимент: резко, внезапно, спрашивали первого попавшегося северного аборигена: «Какие проблемы в жизни?». И нам, без запинки отвечали: «Дороги». Иногда вещали витиевато, «окая»: «Дороги-то хорошие, только ехать по ним долгОО». Но, мы еще не знали деталей. А зря.

- Двести пятьдесят до Каргополя (исторический город на берегу реки Онега в Архангельской обл., - ред.) - фигня, за четыре часа доедем и баиньки! - убежденно вещал Витя Гусейнов, пока мы катились по федеральной архангельской трассе, как говорят местные - «куриным яйцом по половице». В Каргополе была забронирована уютная гостиница - на Русском Севере с этим нет проблем, большинство отелей работают с системами бронирования. Будущее казалось светленьким, как белые ночи за окошком.

А потом мы свернули с трассы и потащились по остаткам дороги, переваливаясь и стуча подвеской. Иногда встречались аномальные стометровые островки гладкого, идеального асфальта. Они, «подобно крикам жертвы о помощи, лишь распаляли насильников». Кто их положил? Зачем? На третий час езды со скоростью 30 км/час Витя уснул, а я, наоборот, вспотел - бензин подходил к концу, никаких заправок не наблюдалось. Здесь между бензоколонками может быть и 100 километров и 200, как в нашем случае.

И, как в зоне боевых действий, не было ни встречных машин, ни попутных. Короткий и стремительный «парад-прохват» до гостиницы превратился в 7 часов кошмарного бездорожья, от которого мы, жители центральной России, давно уже отвыкли.

В мертвом от тысячелетнего сна Каргополе (первое упоминание о нем зафиксировано еще в 1146 году), дремлющая администратор гостиницы перебронировала нам номера. Это была почти материнская забота:

- Ветер с Онеги сильный, тепло выдувает, я вас в другое крыло поселю.

Мы не спорили. Холл гостиницы был богато декорирован шкурами убитых медведей от 30 тысяч до 50 тысяч за штуку. Хотелось купить эту шкуру на все командировочные, сразу же снять со стены, завернуться в нее и уснуть, и видеть северные сны, тихие, как этот городок.

Утром туманным, древний Каргополь оказался городком из грубоватого народного фольклора: «Куда у вас тут можно сходить? В ведро!». Все интересное было за его пределами. А на месте - ларек с сувенирами, церквушки. Сетевой магазин, в котором в 9 утра можно купить, без очереди и талонов, манго и авокадо.

Стешин трогал твердые бока тропических фруктов и бормотал: «Ну, довел страну проклятый режим». Но, ничего не купил кроме местного кефира.

Отметили слабую обустроенность берегового променада. Осмотрели свежий памятник губернатору «Русской Аляски» Александру Баранову. В музей не пошли, хотя нам говорили, что он неплох - мы все-таки не настоящие туристы. В единственном модном кафе с логичным названием «Аляска», корреспондента КП траванули так лихо, что от позора его спасла лишь мизерность расстояний - три прыжка и ты уже укрылся в гостиничном номере…

Местный туристический воротила и лютый патриот этого сурового края Радик Анабаев лишь посмеялся над нашими ночными приключениями:

- У нас есть точка для заброски на сплав, девять часов езды. Удивительные места с порогами и водопадами, лес реликтовый. Так у людей в дороге истерики начинаются, рвет, нашатырем отпаиваем…

Оценив наши округлившиеся глаза, Радик разразился гневным спичем, наболело:

- Дороги! Смешно, конечно, в 21 веке возить людей по грунтовкам на сотни километров! Но мы ничего не можем с этим сделать. Пока государство не вложит деньги в инфраструктуру региона, не будет серьезного туризма. А потоки туристов могли бы спасти и многие интересные деревни. Есть такие, входят «ассоциацию самых красивых деревень России» и живут они сейчас во многом, благодаря туристам. Пока от маленького ручейка живут. А если будет поток?

А как еще остановить исход людей с Севера? А он идет, мощно, люди бегут, - продолжает Радик о наболевшем. - А знаете, что еще кроме дорог сейчас нужно в деревнях? Интернет! Молодежь без него тут не останется. Итого. Инвесторов без дорог мы не подтянем, и без дорог не задержим людей. А без интернета - молодежь.

Корреспонденты КП все-таки усомнились, мол, одними дорогами и интернетом край не оживить. Радик не спорил:

- Ничего изобретать не нужно. Нужно сделать так, чтобы людям выгодно было жить на Севере. Я был на Аляске, жил у фермера, который занимается и туризмом в том числе. Он на воскресную ярмарку отвез свои товары - настойки, сыр, копчености и продал на 3 тысячи долларов. Эта сумма не облагается налогом. Все уже изобретено до нас! Снимите налоги с людей, живущих на Севере, не разорится государство, нас тут и так мало, а скоро будет еще меньше...

До самовольно проросшего туристического кластера в архангельской деревне Лядино, было рукой подать - 30 километров убитого грейдера, единственная трасса, по которой можно выехать в Карелию. Ремонтировать ее не собираются, даже в мечтах. Лядино оказалось богато деревянным храмом 18 века. Был еще один, не менее внушительный, но сгорел от удара молнии четыре года назад. Сам кластер - группа нарядных домиков на въезде в деревню. Нам повезло, мы попали в зазор между двумя туристическими группами - пенсионерами из Москвы и студентами-экономистами из Петербурга. Хозяйка успела с нами поговорить, хотя, мы ее сорвали с огорода, с прополки грядок. История Надежды Ворощук оказалась трагической и счастливой одновременно. Она много лет работала в деревенской школе по соседству, учителем и директором. В деревянном доме барачного типа, вместе с классами размещался медпункт и почта. Потом власти посчитали, что отопление этого дома дорого, детей проще возить в соседнее село. После школы, сразу же закрылся медпункт, а потом почта. Лядино, по-сути, приговорили.

Но, не иначе, как сам Господь, когда-то надоумил Надежду Федоровну заняться историей родного края и ремеслами: при школе по этим темам работал класс допобразования, где она преподавала. Наработки были, повезло… Спасла себя сама:

- Я не помню, ни разу, чтобы приехал человек из города и спросил:«Люди, как вы тут живете?» - говорит нам Надежда Федоровна, по-доброму опираясь на вилы во время разговора. - И «как развивать туризм?» Я была в Швеции и Финляндии, смотрела - как у них сделано. Потом они к нам приехали. И финны по пути оторвали бампер у машины. Вы представляете, какие они отзывы оставили! Информацию о нас самую негативную распространили! И не специально, а просто все описали честно…

За год в гостевой дом Надежды Федоровны «Лядинские узоры» приезжает несколько тысяч туристов. Хотя, о своем бизнесе она говорить не любит, нас еще Радик об этом предупредил. Нет никакого бизнеса. Есть удивительный частный музей крестьянского быта, столовая, где она с мужем кормит туристические группы традиционными местными блюдами. Есть домик, где можно переночевать и домик для мастер-классов - в нем прядут из льна и пекут северные пироги - калитки да подорожники. И для полного «счастья» в этой умирающей деревне Надежде Федоровне не хватает только ИП, кассовых аппаратов и всяких инспекций раз в месяц.

- Что у вас люди здесь находят? - с подвохом спрашивает Гусейнов.

Но наша собеседница отвечает мгновенно:

- А знакомые слова заново узнают. Вилы огромные, сено на стога подавать, рожон называются. Все говорят - «не лезь на рожон», а что это - никто и не знает. Или «не видно ни зги». А зга - это подвеска для поддужного колокольчика. И много ребят приезжает с местных корнями, но живущих в городах уже два-три поколения. «Окать» начинают в конце экскурсии, вот, вроде совсем городские люди, а остался в них корень…

Директор турфирмы «Карелия ОК» (что означает: Карелия - озерный край) Андрей Сущеня открыл нам одну тайну местного бизнеса: «Турист едет на Север и хочет экзотики. Он готов жить в чуме, ходить по нужде в сугроб, но жить в каркасном домике из ДСП-панелей он не хочет. Он хочет дом из бревна, как минимум». Всего этого, бревенчатого, аутентичного, было в избытке на центральной усадьбе архангельского Кенозерского заповедника. Дорог, правда не было.

- Что, Путин до вас разве не доезжал? - строго спросил старшего инспектора охраны окружающей среды зеленый от сухопутной качки Гусейнов.

- Не доезжал, - радостно ответил Иван Роймуев. - Но как ждали! Как ждали! Тут вся дорожная техника выстроилась, как танки Гудериана под Москвой, грейдер ровнять собирались, но Путин свернул. Хотя деньги на заповедник выделил.

Иван ведет нас к местной культовой фигуре - «почтальону Тряпицину», который сыграл в фильме Кончаловского самого себя: мрачную, мистическую фигуру, связывающую разбросанные по Кенозерской системе деревушки.

Тряпицын был мрачен. Мы молча закурили цыгарки. Щурясь от дыма, легендарный почтальон изрек:

- Какое будущее у местной деревни? Никакого. Какое тут может быть будущее? Просто так, живешь и все. На работу ходишь. Откуда народу взяться? Люди держатся только за счет парка (заповедника, ред.).

Инспектор Иван, компенсируя молчаливость почтальона, все рассказал нам сам, пока мы плыли на его лодке к самой маленькой часовне России. В ней даже молятся стоя на коленях, чтобы грязные лапти и сапоги оставались снаружи. В тесаных плахах пола, строители заботливо вырезали углубления под коленные чашечки молящегося… Когда-то здесь проходил оживленный Пудожский тракт в Карелию и Питер, а сейчас - тишина. Лишь тропинка от озера прокошена для туристов. Арифметика местной демографии здесь простая. У Ивана в семье пять братьев и сестра - все давно в живут в городах. У него самого - двое детишек. Большинство кадров в заповеднике - от 40 лет, молодежи нет и не найти.

- Напишите в газете, может, кто откликнется, - просит нас Иван. - Вакансия есть от заповедника, в одной деревне. Нужна семья, лучше с детьми. Зарплата, дом. Нужно принимать туристов и вести небольшое хозяйство. Маленькая экологическая ферма. Коровка, овечка. Так не можем найти человека. Приезжали, смотрели, уезжали. Школы нет, значит, мать должна быть с педагогическим образованием. А еще у нас два сезона распутицы, и мост снимают через Онегу во время ледохода, бывает и на неделю от мира отрезаны. Непросто тут.

А с другой стороны, Иван выстроил уже три гостевых дома и записываться к нему на проживание лучше с марта. И вообще, судя по ценам, в Кенозере экономический рост, как в Клондайке во время «золотой лихорадки». Еще пять лет назад тут дома стоили по 100-200 тысяч рублей, а сейчас - от миллиона. Завидуй, московский риэлтор.

Хотя, для местных турбизнесменов, это не было открытием. Тот же Радик Анабаев заметил нам на прощание:

- Туризм на Русский Север это для нашего горожанина всегда «отложенный спрос»: потом, на следующий год, как съездим на теплое море и в Европу… У нас некая стагнация третий год, мы держим цены и верим, что начнется туристический бум.

Судя по тому, что нас с Витей попросили из нашей каргопольской гостиницы - ждали массового заезда и все номера оказались забронированы с весны, ожидания эти не беспочвенные.

Путешествовать по Русскому Северу можно и нужно. Тысячи километров безлюдных пространств, где встретить лося на дороге - обыденность, а не происшествие. Не просто возрожденная искусственно, а сохранившаяся старинная местная кухня. Памятники архитектуры не имеющие аналогов в масштабах планеты. Видели когда-нибудь деревянный мост 17-го века? А он есть! И на машинах по нему до сих пор ездят.

Самое главное - для туризма уже есть почти все условия.

Есть турфирмы с внятными сайтами и понимающими сотрудниками.

Есть куча гостиниц и баз отдыха.

Есть на что посмотреть и есть кому про это рассказать.

Нет дорог, но есть поезда. В каждой турфирме имеются джипы - чтобы не гробить автомобили туристов. Аренда с водителем на весь световой день - 4000 рублей. Причем, водитель грамотно все расскажет и покажет. И даже имеет ключи от закрытых северных деревянных

Автор: neputevie.ru